Звездный Путь «Вояджер»: Далекий Берег. Глава 5

[chakotay]

Глава 5

Либби удалось выкроить пару часов сна. Тело требовало отдыха, и как только девушка коснулась подушки, она мгновенно уснула.
Сердце Либби ныло от нежданной раны. Так вот, каково приходиться, когда предает человек, которого ты уважала и любила долгие годы. А она уважала и любила Ковингтон. Страшно даже подумать, что эта женщина может быть причастна к…
Нет, все сходиться. Ковингтон ясно дала понять, чтобы Вебер оставила в покое Блейка и его исследования, и сконцентрировала свое внимание на Монтгомери. Вот только – почему? У Либби были широкие полномочия, но все-таки недостаточно широкие для слежки за Директором Отдела секретных операций. Если Либби и не знала чего-то, то это совсем не означало, что Земля в опасности.
Ну, защищала бы Ковингтон сверхсекретную информацию, Либби бы поняла своего Директора. Но Ковингтон требовала оставить в покое самого заурядного офицера. Почему? Почему Ковингтон упорно настаивает на том, что «крот» именно Монтгомери? Похоже на то, что есть причина, чтобы она так думала. Вопрос в том, кому было выгодно связать Монтгомери по рукам и ногам, засадив его, как предателя в тюрьму?

Либби скрипнула зубами. Загадка не поддавалась ей. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что Ковингтон и Монтгомери давние, хорошо знающие друг друга, враги. И всё это только ради того, чтобы свести личные счёты? Либби не верилось, что кто-то может тратить впустую, на столь мелочные цели, ресурсы целого Отдела! Нет, здесь что-то не так. Ковингтон вряд ли вцепилась бы в горло Монтгомери из-за личной вендетты, тут кроется что-то большее.
Кто-то настойчиво возвращал ее на один и тот же круг.
Либби до смерти ненавидела Королевский Протокол и… еще больше боялась того, что он может скрывать под собой.
Короткий сон освежил ее, и девушка вновь села за компьютер.

«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

Время тянулось медленно. Либби удалось расшифровать еще пару слов, но не больше. Потирая уставшие глаза, она попыталась проанализировать имеющийся материал.
Во-первых: было ясно, как белый день, что Федерация узнала об угрозе вируса как минимум лет пять назад. Вояджер к тому моменту уже пару лет бороздил просторы Дельта-Квадранта. Возвращение корабля оказалось очень кстати. И, пока капитан и её команда не пришли в себя от восторгов по поводу своего возвращения, на них без особых усилий свалили вину за вирус.
«Бедняга, Гарри» - подумала Либби.
Во-вторых: логично считать начальной точкой всех бед битву при Волке-359. Разведка Флота рьяно кинулась изучать боргов и все, что с ними связанно. Знать врага, значит быть готовым к войне с ним. И естественно все уцелевшие в битве обломки кораблей боргов были тщательно собраны и изучены.
Далее, упоминается корабль боргов, который почти сумел уничтожить Зефрама Кокрейна, что могло повлиять на ключевую дату в 2063 году. Всем хорошо известна роль, которую сыграл Энтерпрайз в деле спасения человечества, а может быть и всей вселенной. Обломки, подбитой Энтерпрайзом сферы, разнесло по космосы, но часть из них была все-таки притянута атмосферой планеты. Орбитальный «мусор» так же был собран и изучен разведкой.
А вот дальше…
Дальше информация шла разрозненными кусками.

Либби вынуждена была строить догадки. Борги представляли собой синтез живого организма и машины. Они строго придерживались своих внутренних протоколов, производили в огромном количестве нано-роботов, имели коллективный разум и управлялись королевой, как пчелиный улий.

Одно было ясно наверняка, вирус имел внеземное происхождение.
Из данных Разведки Флота следовало, что какое-то время вирус находился в «спящем состоянии» и не был активным. Можно предположить, что борги изобрели, что-то вроде ловушки и даже куски разрушенных кораблей были способны ассимилировать всё, что попадется им на пути. Но почему этого не случилось сразу? Что послужило толчком к активации сейчас?

Как не билась Либби над шифром, её знаний не хватало на проклятый документ. Требовалась помощь еще кого-то, кто мог бы расшифровать чертов код. Ответы на загадку были так близки и так недосягаемы, что девушку это бесило. Кусая губу Либби думала, кому она может довериться? Но сейчас ее мыслями владел только один человек, и от этого ей становилось не по себе. Тогда Либби постаралась переключить свои мысли на то, чем станет ее мир, если не остановить вирус боргов.

*

Все разошлись, остался только Чакотай. Джейнвей поставила новый кофейник в аппарат и сделала заказ:
- Кофе без кофеина, - она почти рухнула на кушетку рядом со своим бывшим Первым офицером. - Нам нужен хороший сон.
На правах старого друга он приобнял ее за плечи и она удобно устроилась у него на груди.
- Ты плохо выглядишь, - сказал он.
- Сроду не дождешься от тебя комплемента, - фыркнула она. Он засмеялся, и его теплое дыхание смешало ее волосы. – Ты знаешь, впервые за долгое время, я действительно думаю, что у нас может и получиться.
- Зависит от того, что именно должно получиться, - ответил Чакотай. – Что у нас действительно получилось, так это одна большая тюремная камера на всех.
- Ты это несерьезно…
- Разве?

Она в шутку ударила его кулаком и поднялась, чтобы взять чашки с кофе.

- Возможно, ты и прав, - сказала она. – Но я не прекращу бороться за жизни Ичеба и Седьмой с Доктором, а так же за продолжение рода человеческого.
- Как и все, кто был здесь сегодня вечером, - Чакотай взял чашку с кофе, которую она ему предложила. – Включая Дейту.
- Вот именно, - Джейнвей отпила глоток из своей чашки. Даже реплицированный кофе был прекрасен.

Раздался мягкий звонок внешнего вызова.

- Кто на сей раз? - простонала Джейнвей. На экране монитора появилось лицо Гарри Кима.
- Вам послание, - сказал он.
Она сразу поняла, что он хотел ей сказать.
- Компьютер, отобразить.

Второй раз за день адмирал читала текст с белого листа. Очень странный способ шифровки выбрал ее бывший офицер.

«Привет, это снова лейтенант Ким. У меня есть для вас новая информация. Оказывается, ЗФ знал о вирусе боргов более пяти лет. Вояджер ни в коем случае не может быть ответственен за то, что произошло. Ключ к загадке кроется в Королевском Протоколе. ЗФ исследовал обломки кораблей боргов и вероятно именно в них и «подцепил» вирус. Скоро смогу рассказать больше. Ваш друг, Пилигрим».

- Господи, - вздохнула Джейнвей. – Как же мне жаль, что нет надежного способа узнать подлинное ли это послание от Гарри или нет.

Чакотай поднялся с кушетки и подошел к монитору.
- Трудно сказать однозначно. Послание имеет шифр высокой сложности и без специальной подготовки такое не написать. Но, и высок риск дезинформации.
- Думаешь, кто-то хочет пустить нас по ложному следу?
- Очень может быть, - сказал Чакотай.

Джейнвей несколько раз внимательно перечитала сообщение.

- Я поступала точно так же, собирала информацию о боргах в руинах их кораблей, но никогда и нигде не встречала упоминания о подобном вирусе, - она коснулась клавиш управления. – Спасибо, Гарри. Если будет еще информация, присылайте ее в любое время дня и ночи.
- Да, мэм.
- Гарри, имя «Пилигрим» означает для вас, что-то особое? Очень необычный псевдоним.
- Есть такой вид ястреба. Но, особого значения у псевдонима, нет, - отрицательно покачал головой Гарри.
- Хорошая работа, лейтенант. Отдыхайте.
- Спасибо, мэм. Доброй ночи, адмирал.

Чакотай взял ее полупустую чашку.
- Позволь, мне за тобой поухаживать, - сказал он и направился в кухню. Джейнвей повернулась, чтобы встать и пойти за ним, но не успела, вновь раздался сигнал вызова.

- Господи, сегодня, что никто не ложился спать? – проворчала она и разрешила входящий звонок.

В первый момент Джейнвей не поверила своим глазам. Этого человека она видела всего один раз, в программе экстренных новостей, когда была в изоляторе доктора Каца, в новостях говорили о терактах и гибели восьми человек. Именно он взял на себя ответственность за забастовку голограмм в Южной Каролине.
- Оливер Байнес, - узнала его она. – Какой сюрприз, - Джейнвей постаралась придать своему голосу тон холодного профессионализма.
- Надеюсь, приятный, - улыбнулся он.

Слегка откинувшись в кресле, адмирал провела ладонью по клавиатуре и незаметно нажала клавишу поиска местоположения источника сигнала.

- У нас с вами есть общее дело…, - увидев скептическую улыбку на ее губах Оливер поспешил добавить, - … Доктор. Мы оба волнуемся за его судьбу. Он, мой кумир. Я прочитал вашу эл.почту и знаю, что вы приехали защищать его, как живого человека, настаивая на тех же правах для голограммы. Не знаю, в курсе вы, или нет, но Федералы собираются перепрограммировать Доктора и все другие голограммы EMG, до которых сумеют добраться.
- Да, я знаю об этом.
- Вы понимаете, что это означает? - Байнес придвинулся к камере и внимательно посмотрел на нее.
- Прекрасно понимаю. У Доктора будет строго ограниченный набор навыков. Он станет безупречным автоматом.
- Его любовь к опере, его литературный талант, его привязанность к команде, которой он служил верой и правдой долгих семь лет, все это будет стерто. Он будет потерян для нас.
- Если у вас есть предложения, как не допустить этого, приезжайте, - краем глаза Джейнвей увидела вспышку на мониторе. Компьютер не смог отследить визитера. В отношении соблюдения мер личной безопасности Байнес был безупречен.
- Приеду и непременно. Сочувствую, что не смогли меня отследить, - хитро улыбнулся он. – Вы ведь знаете, что я не могу, вот так просто, стоять в стороне и наблюдать, как убивают Доктора и другие EMG.
- Я делаю это несколько иначе, чем вы.
- Привлекая к расследованию Дейту? О, не удивляйтесь, адмирал. Я не телепат. Я инженер, который наблюдает за вами. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, зачем пригласили андроида получившего несколько лет назад права разумного человека. Конечно, чтобы спасти разумную голограмму.
- Ваши таланты, да на благие дела, - сказала Джейнвей. – Например, на Люнарис.

Самодовольная ухмылка сошла с лица Байнеса.
- Жаль, я так надеялся, что мы объединим наши усилия, адмирал…
- Я не сотрудничаю с террористами и убийцами.
- Гибель людей была трагической случайностью. Бомбы закладывались в предположительно пустые здания. Погибшие люди – жертвы войны, адмирал, и я сожалею об их безвременной кончине. Но нам пришлось пойти на риск, иначе жертв среди EMG было бы куда больше. Я знаю, вы бы скорбели об удаленной программе Доктора, как о живом друге. – Байнес еще приблизился к монитору и прошептал, - мы планируем освободить Доктора.
- ?
- Большинство охранников в тюремной зоне, где содержат Доктора, больше не люди. Мы заменили их голокопиями.
- Но, как такое возможно?
- Ваш Доктор не единственная голограмма, у которой есть портативный голоизлучатель. Радиус действие прибора, конечно, сильно ограничен, но и его вполне хватает.

Таким образом, Доктор оказался прав, Байнесу удалось создать портативные излучатели для своих голограмм.

- Не утруждайте себя попыткой предупредить кого-нибудь, - опередил ее Байнес. – Мой план вступит в действие с минуты на минуту. Я не знаю, есть ли у вас план спасения Доктора вообще, но, как я понимаю, кроме Доктора у вас, в той же темнице, томится еще несколько друзей. Мне будет очень жаль, если они случайно пострадают…
- Похоже, человеческая жизнь вам совершенно безразлична, - заметила Джейнвей.
- Это не так! Уверяю…
- Почему вы предупредили меня?
- Как я уже говорил, я надеялся на союз с вами. Или хотя бы на что-то похожее. Враг моего врага – мой друг. У нас много общего. Вы одна из немногих органических, кто понимает, за что именно я борюсь.

Все то время, пока шел разговор, Чакотай сидел на кушетке и старался не двигаться. Он не хотел, чтобы Байнес догадался, что кто-то подслушивает его разговор с адмиралом. Похоже, что и Джейнвей не спешила представлять командующего террористу.
Байнес казался искренним в своем желании сотрудничать с Джейнвей. Не совсем ясно, что ему было нужно от нее, но возможно, она могла бы отговорить Оливера от продолжения голореволюции. В конце концов, они оба преследовали одну и туже цель, хотя и разными путями.
- Вы правы, мистер Байнес, - как можно мягче сказала Джейнвей. – Я хочу вернуть Доктора целым и не перепрограммированным. Мне так же не хотелось бы, чтобы пострадали другие EMG. У голограмм должны быть такие же права, как у любой свободой личности.

Байнес расслабился.

- Я знал, что вы меня поймете.
- Вы раньше встречались с Доктором, так ведь?
- Да, незадолго до того, как его посадили в тюрьму. Я должен ему помочь, прежде чем они успеют сделать с ним что-то ужасное.
- Доктор сказал мне, что пытался отговорить вас от пути насилия.
- Он высказал свое мнение, и я внимательно выслушал его. Революция не должна была так затянутся. Я не хотел открытого конфликта между людьми и голограммами.

«Он пытается оправдаться, - думала Джейнвей. – Наивный, как ребенок».

- Но, это произошло…
- Я же сказал, что бомбы не предназначались людям.
- Так или иначе, люди пострадали, мистер Байнес. Взрывы бомб всегда убивают. И это именно вы приняли решение взорвать дома, где находились пострадавшие. Вам до конца жизни придется нести это бремя вины в себе, но у вас еще есть шанс не дать случиться более страшной трагедии. Нападение на тюрьму, где содержат Доктора, повлечет за собой следующие жертвы. Подумайте хорошенько. Если вы сделаете этот шаг, никто и никогда больше не поверит в ваши благие намерения. Вы идете к своей цели по трупам.

Оливер ошеломленно уставился на нее. Краем глаза Джейнвей заметила, как сидящий на кушетке Чакотай улыбается ей. Командующий уже догадался, куда она старается завести разговор.

- Доктор очень мудрая голограмма, мистер Байнес, и он дал вам прекрасный совет. Рабы в 1800-м так бы и не получили свободы, если бы люди у власти не поняли, что творят несправедливость. Спустя столетия могло ничем закончится Движение за гражданские права, афро-американцы не имели бы права голосовать на президентских выборах. Женщины не получили бы прав трудиться наравне с мужчинами и занимать высокие посты в правительстве и армии. Сейчас тоже происходит с голограммами. Борьба за права личности. Но, если вы и дальше будете идти по пути насилия, боюсь, что те, кто поддерживают вас сегодня, отвернуться от вас и станут порицать ваши действия.
- Но, как мне заставить их понять эту несправедливость? – Байнес перешел на крик. Было очевидно, что он волнуется за судьбу своих голографических друзей. – Вы жили и работали с Доктором семь лет, видя, как формируется его личность, как он развивается, учится. Все остальные люди привыкли видеть в голограммах безмозглых автоматов-слуг, рабов, а не голографических людей. Как мне заставить общественность понять, что они ошибаются?
- Мне кажется, что Доктор уже провел немалую работу на пути к свободе, показав, на что могут быть способны фотоны, - ответила Джейнвей. – Его голо-новела заставила тысячи живых людей сопереживать героям истории. Не стоит недооценивать силу слова, мистер Байнес. Вам не нужно запугивать людей, чтобы добиться их внимания.
- Ваш путь слишком долог, - отрицательно качал головой инженер. – Слишком многие голограммы подвергнуться офлайн или будут перепрограммированы, прежде чем что-то изменится. Я не могу ждать так долго.
- Возможно, что вам и не придется.
Он с подозрением взглянул на нее.
- Я, слушаю.

Джейнвей шла по тонкой грани. Все или ничего.

- Допустим, мы разработали собственный план побега Седьмой, Ичиба и Доктора. И я так же не могу позволить себе медлить, когда жизни моих друзей подвергаются опасности. Вы можете помочь нам. Задержите охрану тюрьмы, выиграйте нам немого времени и давайте постараемся обойтись без человеческих жертв.
- Это ловушка, - фыркнул Байнес. – Я не идиот, адмирал.

Она огорченно покачала головой. Чакотай продолжал внимательно следить за ними.

- Никакой ловушки, мистер Байнес. Даю вам слово. Если вы поможете нам, я обещаю, что у вас будет шанс поговорить с Доктором после его освобождения.
- Нет и еще раз нет! - яростно закричал Байнес. - Я не доверяю вам! Вы предадите меня! Доктор никогда не получит свободы, если только я ему не помогу.
- Как вы смеете!

Возмущение Джейнвей не было предела. Чакотай не мог припомнить, когда он в последний раз видел ее такой разъяренной. Адмирал крайне редко выплескивала наружу свои эмоции.

- Как вы смеете! – повторила она. – Вы утверждаете, что понимаете мои чувства к Доктору и при этом обвиняете в попытке заманить вас в капкан? И это тогда, когда Доктора хотят перепрограммировать? Для вас он, возможно, всего лишь символ вашей голореволюции, но для меня он - самый близкий друг. Я быстрее позволю себя расстрелять, чем дам кому-то возможность навредить ему. И вам, мистер Байнес, лучше поверить в это!

Они уставились друг на друга разделенные экранами мониторов. Минут пять оба молчали. Наконец Байнес не выдержал.

- Я верю вам, адмирал. И готов помочь.