Звездный Путь. Вояджер / Послесловие "Возвращение домой" глава 4

[Sekaya]

Глава 4

Чакотай, разговаривающий со своими друзьями Макки, буквально онемел на полуслове, увидев, как в зал входят Семь из Девяти и Доктор. Что она здесь делает? Она сказала ему, что не хочет ехать на банкет. И вот теперь она идет по залу, на ней красное шелковое платье, которым он так восхищался, ее чудесные длинные золотые волосы ниспадают на полуобнаженные плечи. Их глаза на мгновение встретились. Он готов был смотреть на нее не отрываясь весь вечер, но она быстро отвела взгляд.
Необычную пару заметил не один Чакотай. По толпе собравшихся в банкетном зале людей пробежал ропот. Семь держала свою голову высоко приподнятой, взгляд был почти надменным, ее щеки пылали. Чакотай мгновенно понял, о чем она думает. Она пыталась держаться храбро, не показывая, как ей страшно и подавляя желание сбежать. Без сомнения в этот момент она раскаялась, что, в конце концов, не осталась на борту Вояджера.

- Это Семь из Девяти? – заметив, куда направлен его взгляд, спросила Света. – Очень мила. У тебя всегда был отменный вкус на женщин, Чакотай. За исключением того раза, когда ты встречался с кардассианской шпионкой.
Ее теплый, богатого тембра голос был полон озорства. Света поддразнивала его и ничего больше, но это вызвало в Чакотай беспокойство. Он натянуто улыбнулся.
- Извини меня, - сказал он и устремился на встречу к Семь, желая достичь ее раньше, чем это сделает кто-то другой.

Но он опоздал. Семь окружила толпа. Они накинулись на нее словно стая голодных волков, и Чакотай увидел, как расширились ее синие глаза, дыхание стало частым, и она напрасно пытается отступить назад.
Не зная, куда деться от такого количества любопытных, Семь прижалась к Доктору, который держал себя, как отец, выведший первый раз в свет красавицу дочь.
- Да, да, я знаю, что вы все очарованны Семь, - говорил он, смущаясь не меньше своей спутницы, - но ее уже достаточно расспросило командование ЗФ. Если вы хотите с кем-нибудь поговорить, поговорите со мной.
С Доктором желающих пообщаться не нашлось, всем хотелось завести разговор именно с Семь. Чакотай с трудом верил происходящему. Ведь это были семьи членов команды и наверняка все они, в обычной жизни, чудесные и добрые люди. Тогда почему ведут себя, как дикари, или папарацци, давя друг друга лишь бы коснуться Семь, словно она неизвестный доселе науки вид.

- Дамы и господа, - раздался твердый женский голос, который Чакотай сразу узнал. - Семь не привыкла еще к такому пристальному вниманию. Вы все знаете ее историю. Я прошу, Вас дать Семь немного времени, чтобы освоиться в новой для нее обстановке.
Хрупкая Джейнвэй, легко проложила себе путь через толпу зевак, чтобы встать около Семь. Она приобняла напуганную девушку за талию и улыбнулась окружавшим их людям, бархатной улыбкой тигрицы, демонстрирующей безупречную белизну зубов. «Мама» Джейнвэй не позволит так просто обидеть своего детеныша.
Толпа отпрянула. Джейнвэй мягко посоветовала всем излить свое внимание на вернувшихся домой детей и близких. Чакотай с облегчением вздохнул, но про себя предположил, что некоторые любопытные, из особо рьяных, все равно под любым предлогом постараются сесть за обедом поближе к Семь.

Вежливо, но бескомпромиссно, Джейнвэй держала Семь в дальнем углу зала. Доктор, как внимательная сторожевая собака, патрулировал зону вокруг них, искрясь от беспокойства. Капитан взяла с подноса изящный бокал с шампанским, но передумав заменила его на стакан с соком, который и протянула Семь. Чакотай спрятал в уголках рта хитрую улыбку. Было бы совсем неплохо, если бы она не прикасалась сегодня вечером к алкоголю.

Ему, наконец, удалось подойти к ним.
- Семь, я так сожалею, - сказал он. – Если бы ты сказала мне, что передумала и хочешь пойти…
- Все в порядке, командующий, - охладила она его формальным обращением по званию. – Я передумала в последнюю минуту. У меня не было никакого желания злоупотреблять вашей возможностью встретиться со своими друзьями и близкими. - Глаза Семь задержались на стройной и красивой фигуре Светы.
Он обиженно поглядел на нее. Как она могла подумать, что помешает ему своим присутствием? Разве он дал ей для этого повод? Он когда-нибудь научиться понимать эту необычную женщину?
Чакотай решил, что пришло время поговорить с ней открыто. Мягко, но с уверенностью не терпящей пререканий, он взял Семь за локоть.
- Извините, мы покинем, вас на минуту, - сказал он Джейнвэй и Доктору.
И прежде чем Семь смогла, что-то сказать в ответ на его действия, он успел отвести ее в сторону от всех.

- Это было ужасно, - снова начал извиняться перед ней Чакотай. – Почему ты мне не сказала, я помог бы тебе избежать неприятной ситуации.
Ее глаза стали похожи на две синие льдинки.
- В этом не было необходимости, командующий. На Земле я должна буду научиться защищаться самостоятельно. Я не буду прятаться позади моего…
Она быстро замолчала, не закончив предложение. Что она хотела сказать? Моего командира? Моего друга? Моего возлюбленного?
Он неохотно отпустил ее локоть.
- Семь, это же – я, - в его голосе слышались нотки рвущейся наружу любви. – Пожалуйста, не прогоняй меня. Я хочу быть рядом с тобой.
Она глядела вдаль, поверх голов.
- Я знаю.
- Но ты не хочешь, чтобы я был рядом, – с грустью сказал он.
Она посмотрела на него.
- Адмирал Джейнвэй сказала, что я и вы поженимся в будущем.
Он нежно и с глубоким чувством улыбнулся ей.
- Ты читаешь мои мысли.
- Но это было будущим на Вояджере. Не здесь.

Его улыбка исчезла. На Чакотай словно вылили ушат с холодной водой. Сердце пронзила острая ноющая боль, во всем происходящем имелся скрытый смысл и он начинал его видеть. Чакотай не хотел больше слушать ее доводов, но она, с упорством бездушной машины, мрачно продолжала начатый разговор.
- Команда Вояджера - мой коллектив. Я понимала, там я в безопасности. Я доверяла всем вам, знала все о вас всех. Я могла… Я могла попытаться научиться любить. Но все изменилось. Мы возвратились на Землю. И я всего лишь ваша причуда.
- Семь, это не так. Ты…
- И я должна самостоятельно найти свое место в жизни. Я знала, кем я была на Вояджере. Здесь я понятия не имею кто я.

Он глубоко вздохнул. Обида и разочарование душили его. Судьба вновь посмеялась над ним. Он ухаживал за тремя женщинами на Вояджере: за Сеской, за Джейнвэй и за Семь из Девяти. Первая, чье «Да» никогда не звучало реально, была сумасшедшей шпионкой, имевшей виды на Вояджер. Вторая отказала ему нежно и с грустной улыбкой на устах, потому что они оба старшие офицеры с Вояджера. И третья сказала «Нет» потому что они уже не на Вояджере. Все это казалось ему сейчас смешным... до слез.
- Нет победы без поражения, - сказал он с сожалением и горько ухмыльнулся.
Она нахмурилась.
- Я не понимаю вас, командующий.
- Я и не ждал, что поймешь. Все хорошо, Семь. Ты права. Тебе нужно учиться, нужно узнать, кто ты и чего стоишь. И это ты будешь делать без моей помощи.

Ему до боли хотелось поцеловать ее на прощанье, в последний раз, но он чувствовал, что на них смотрят десятки посторонних глаз. Поэтому он нежно погладил Семь по щеке, улыбнулся и позволил ей вернуться к Джейнвэй.

***

Б'Еланна была удивлена тем, что ее отец невысок ростом. Ребенком, он представлялся ей большим и спасительно сильным. И когда он ушел от них с мамой, он стал для нее еще выше. Теперь же она увидела, что ее отец обычный человек. Не бог и не демон, просто человек, каких миллионы. Она вспоминала его блестящие темные волосы, которые теперь были почти седыми. Появились морщины на лице и исчезла чопорность движений, все это причиняло Б'Еланне боль.

Ее отец постарел.

Джон Торрес обладал завидным здоровьем для своего возраста, но его дочь не замечала этого, ведь она не наблюдала за ним в течение всей своей сознательной жизни и не могла видеть, что процесс старения шел постепенно. Изображение, полученное в послание, не дало лейтенанту полной картины о том, как выглядит ее отец, и вот теперь она поняла, что не готова была встретить своего отца таким пожилым.
Конечно и он признался ей, что она сильно изменилась с их последней встречи. Но ведь так происходит везде во вселенной, дети растут, их родители старятся, не так ли? И какое дело холодным звездам до того, что маленькую полу-клингонскую женщину огорчает преждевременная смерть ее матери и быстрая старость отца?
Заснувшая было на руках у матери Мирал проснулась и пронзительно закричала. И к счастью. Внимание Б'Еланны сразу переключилось с отца на ребенка. Завершился первый тяжелый раунд поздравлений и знакомства.

- Можно мне ее подержать? – спросил Джон Торрес.
Б'Еланна кивнула и передала Миралин в руки ее дедушке, при этом она случайно коснулась руки отца. Первый контакт за все эти годы, по телу Б'Еланны словно прошел электрический разряд.

Папа.

Джон Торрес улыбнулся своей внучке.
- Она красавица, - нежно сказал он. – Я жалею только о том, что ее бабушка сейчас не может быть с ней.
Краем глаза Б'Еланна заметила, что Том открыл рот, чтобы что-то сказать Джону и прежде, чем он смог это сделать она опередила его.
- Как именно умерла моя мать?
Глаза Торреса смотрели то на дочь, то на внучку. Он чувствовал себя ужасно неудобно.
- Я не знаю.
Она, опешив, уставилась на него. Вся теплота от краткого прикосновения мгновенно превратилась в лед.
- Черт побери, как это ты не знаешь?
- Б'Еланна, - спокойно, но твердо сказал Джон, - они не нашли тела. Твоя мать свято чтила традиции своего народа. Я плохо знаю эти клингонские ритуалы. Она долго не возвращалась и через год, по закону клингонов, была объявлена мертвой. Я узнал об этом совсем недавно. Мы не общались с ней до ее смерти.

Позор волной накрыл Б'Еланну и ее щеки мгновенно стали горящими от стыда. Она остро чувствовала, что Тому за нее неловко, но он всеми силами старался не вмешиваться в разговор. В одном муж оказался прав, встреча проходила сложно.
В языке клингонов не было даже и намека на такое понятие как «светская беседа».
- Я сожалею, - сказала она, тщетно пытаясь погасить вспыхнувшие в ней чувства. – Это только…
- Б'Еланна, дорогая, - желая поддержать ее, сказала мадам Перис, - все в порядке. Мы понимаем. Вам надо было сказать эти слова друг другу. Конечно, ты сейчас очень огорчена.
Земная женщина потянулась, чтобы взять невестку за руку, но потом остановилась и не сделала этого. И прежде чем Джулия смогла уйти, Б'Еланна сама сжал протянутую ей руку, руку ее второй мамы. Добрая, все понимающая улыбка осветила прекрасное лицо Джулии.

- Б'Еланна получила сообщение от неизвестного офицера, назвавшейся командующим Логт, - сказал Том. – Довольно загадочное послание. Она пожелала срочно встретиться с Б'Еланной, чтобы поговорить о ее матери и сказала, что вопрос не терпит отлагательства.
Джон Торрес нахмурился.
- Без сомнения этот звонок очень важен, - сказал он. – Хотя я понятия не имею, почему это так срочно и как именно может быть связано с Мирал.

Б'Еланна отпустила руку Джулии.
- Я должна поговорить с нею, - сказала она и уже собралась уйти, когда в последний момент Том удержал ее.
- Любимая, - нежно сказал он, успокаивая Б'Еланну, - банкет продлиться от силы час-два. Обещаю, сразу после этого мы свяжемся с Логт.
Она обернулась к мужу, губы плотно сжаты. «Как вы смеете! Ведь это моя мать!» - но когда Б'Еланна увидела мольбу в его синих глазах, ее лицо смягчилось.
Рядом с ними стоял ее отец и терпеливо ждал. И еще здесь были мама и папа Тома. Живым огнем жег ее душу тот сон, где она встретилась со своей матерью на барже Мертвецов. Б'Еланна уже не была тем маленьким ребенком, каким ее помнил Джон Торрес. Сейчас в ней говорили ее клингонские гены, с которыми она столько лет училась справляться.
Б'Еланна заставила себя улыбнуться мужу. Хорошо, она побудет этот вечер паинькой.

***

Либби Вебер стала еще красивее, чем помнил ее Гарри. Он, конечно, был счастлив встретиться со своими родителями; Гарри поздний и единственный ребенок в семье и поэтому особенно ценен для них. Сын безмерно любил родителей, но теперь он вырос и стал взрослым. Гарри изо всех сил старался думать о тех, кто дал ему жизнь, кто столько лет заботился о нем, и не терял надежды на его возвращение. Но, проклятье, его как магнитом тянуло к стоящей всего в метре от него женщине.
Ее глаза светились так ярко, словно и не было этих семи лет. Ее волосы стали еще гуще и прекраснее, а ее улыбка манила к себе. Ему отчаянно хотелось остаться с ней наедине, расспросить, как она жила все эти годы без него. Был ли в ее жизни кто-то еще? На ее пальце не было обручального кольца, но это не исключало возможность наличия серьезного соперника. Или соперницы. Гарри не ограничивал себя в воображаемых сценариях относительно происходящего в его отсутствие с Либби. Если бы только они могли поговорить по душам.
Его любовь к ней смущала и удивляла его. В его жизни за семь лет была не одна женщина. И ко всем он питал определенные чувства. В отличие от некоторых других мужчин, Гарри считал, что куда пошло его тело, туда пошло и его сердце. Вспоминая прошедшие дни, он даже сейчас страдал от острой боли потерь.
Он романтично полагал, что однажды найдется та единственная, которая станет для него и любовью, и близким другом. Теперь он понял, что любовь это не просто секундное увлечение, порыв страсти, а чувство, которое может пройти сквозь годы и огромные расстояния, и стать от этого только ярче и бесценнее.

Она посмотрела на него и словно тенью из прошлого кивнула ему, знакомым до малейшей черточки жестом. Либби улыбалась, широкой, безгранично солнечной улыбкой, от которой Гарри хотелось подняться в воздух и танцевать, танцевать…
- Ты сильно изменился, Гарри, - сказала он нежно. – Я вижу это в твоих глазах. Ты действительно вырос.

- Ох, и не говорите, - вздохнула его мама, не беря в расчет возникающую заново связь между ее сыном и его прежней невестой. – Только вчера он был малышом Гарри, поющим вместе со своей мамой. Мой милый мальчик.
Она потянулась и взъерошила ему волосы. Гарри смутился и покраснел, как вареный рак.
- Ма-а-ма-а, - растягивая слово, раздраженно сказал он, пытаясь обратно пригладить волосы.
Либби, глядя на него, звонко засмеялась.
- Приятно снова видеть тебя.
Плюнув на вежливость и зная, что ему все выскажут после обеда, Гарри повернулся к родителям и сказав: «Извините нас, мы на минуту», - схватил пораженную Либби за руку и потянул ее в угол зала, где они могли спокойно поговорить.
- Гарри, - упиралась она. – Твои родители придут в бешенство!
- На здоровье! У них будет масса времени на меня всю оставшуюся часть вечера и вероятно еще больше после этого.

Они молча стояли, глядя друг на друга. Молодая женщина слегка покусывала нижнюю губу. Гарри охнул, поняв, что слишком сильно сжал ее руку и отпустил Либби. Она тут же сцепила руки в замок за спиной. «Не хороший признак», - подумал Гарри.
- И, о чем ты хочешь поговорить?
Гарри растерялся. О чем и вправду он хотел поговорить? Что он должен спросить у нее после семи лет разлуки?
Ему хотелось быть с ней честным, и взяв ее за руки сказать: «Либби, у меня были другие женщины. Уверен, что и у тебя были другие мужчины. Никто из нас не знал, увидим ли мы друг друга снова. Я не стыжусь того, что со мной произошло, но теперь я вернулся домой. И вот я вновь встретил тебя, как будто никуда и не уходил, и как будто не видел тебя тысячу лет. Скажи, между нами есть кто-то еще? Ты могла бы заново... полюбить меня? Жива ли еще в тебе любовь ко мне?
- Как твои дела? - неожиданно сказал он, чувствуя себя круглым дураком.
Она с усмешкой посмотрела на него.
- И это все? Ты потащил меня сюда рискуя навлечь на свою голову родительский гнев только для того, чтобы спросить, как мои дела? - с вызовом сказала она.
Гарри ненавидел свою неуверенность. «Ну, подскажи мне, что я должен сказать?» - думал он, глядя на нее.
- Нет, правда, как твои дела? - повторил, как попугай Гарри, ненавидя себя еще больше.
Либби несколько секунд удивленно смотрела на него. Потом собралась с мыслями и на одном дыхании выпалила:
- У меня все хорошо. Моя карьера идет в гору, я регулярно выступаю с концертами. Я стала вегетарианцем и никогда не чувствовала себя лучше. У меня было несколько мужчин, которых я любила и с которыми спала. Но продолжалось это не долго. Я живу в каюте на яхте. Океан вдохновляет меня писать музыку для моего Ktarianlal-shak. Вместе со мной на яхте живут две кошки и кролик по кличке Бинки. Я ответила на твой вопрос?

Лицо Гарри пылало, словно он слишком близко встал к невидимому огню.
- Мне очень жаль, - проговорил он запинаясь. – Полагаю, ты не собиралась приезжать сюда.
- Какой же ты все-таки глупый! – гневно сказала она. – Я думала, ты обрадуешься, увидев меня, как в старые добрые времена. А ты оказывается вырос и не имеешь больше желания видеть ту, которой однажды сказал, что любишь только ее. Так, Гарри? Ну и как теперь твои дела?
- Теперь ты сердишься на меня, - сказал он. – И правильно. Я, болван. Думал, что я… я не знаю, что я думал. – Гарри злился на себя. Ему захотелось извиниться перед Либби и уйти. Но она не дала этого сделать, положив свои руки ему на грудь. Это простое движение остановило его, словно он налетел на скалу.
- Я выплакала все глаза, когда они сказали, что ваш корабль пропал без вести, - она смотрела себе под ноги, он прямо перед собой. Ее рука все еще касалась его груди, и он думал, чувствует ли она, как бешено, бьется сейчас его сердце. Он был уверен, что да.
- Я ждала новостей. Любых. Хороших, или плохих. Что-нибудь, что позволило бы мне жить дальше, так, или иначе. Время лечит любые раны, и однажды я высушила свои слезы и поместила всю свою боль и страсть в свою музыку. Так проснулся мой талант. Каждый раз, когда я играла, ты был в моих мыслях, Гарри Ким. Я надеялась, что мой любимый умер быстро, без боли. Я открыла людям свое сердце и снова увидела мир вокруг себя. Потом твои родители сообщили мне, что ты жив и Вояджер возвращается домой. Это были письма для родителей и ни одного для меня.

Его сердце плакало в унисон ее словам. Гарри боялся встретиться с ней взглядом. Слезы, как драгоценные алмазы, блестели на ее длинных черных ресницах. Она все еще смотрела в пол. Он хотел успокоить ее, но не смел.
- Таким образом, я подумала, что ты забыл меня и не захочешь вновь увидеть. Твои родители настояли, чтобы я приехала сюда. Но, наверное, ты прав, мне не следовало этого делать.
- Либби, - хрипло прошептал он. – Прости, меня. Я боялся писать тебе. Боялся, что ты вышла замуж или ненавидишь меня за то, что я вот так неожиданно исчез. Я боялся. Да, в моей жизни были другие женщины, которых я любил. Но не было никого, кто бы любил меня, так, как ты. Никого.
- Никого, так, как ты, - шепотом повторила она его слова.
Осознавая, что вокруг них толпа людей, Гарри подошел к ней вплотную, и она подняла на него полные слез глаза. Сколько времени он глядел в эти глаза, прежде чем отважился наклониться и поцеловать такие желанные и любимые губы?

- Я не забыл тебя. Но я думаю, между нами все-таки есть небольшое препятствие, - рискнул сказать он.
- Есть, - согласилась она. - И что ты намерен с этим делать? – Либби улыбалась ему, и эта улыбка была для Гарри долгожданным лучом солнца, пробившимся сквозь грозовой фронт. – Я хочу видеть, как твои родители радуются возвращению домой единственного и любимого сына, живым и здоровым. Я хочу попробовать все эти замечательные яства, что стоят на банкетных столах и пусть мне от этого завтра будет плохо. Я хочу разделить с тобой десерт, как мы всегда это делали раньше, а потом, взявшись за руки отправиться гулять при лунном свете.
Гарри не удержался и улыбнулся ей в ответ. И эта улыбка на его лице расплывалась все шире и шире. Он понимал, что похож со стороны на идиота, на очень счастливого идиота.
- Похоже на план.

Его разыгравшиеся мечты неожиданно прервал хрустальный звон. Адмирал Перис, стучал вилкой по своему бокалу, стараясь привлечь внимание собравшихся в зале гостей, решив, что семьи получили достаточно времени для общения, и настал подходящий момент перейти к официальной части банкета.
- Дамы и господа, - сказал адмирал. - Мы счастливы приветствовать сегодня наших мужей и жен, сыновей и дочерей, братьев и сестер, считавшихся потерянными и вновь обретенными столь чудесным образом. Семь лет ожидания были тяжелым испытанием для всех нас. И в этот радостный момент, мы хотим, отдать должное и признать заслуги особо отличившихся в этом невероятном и не имеющем аналогов походе. Прошу выйти вперед следующих членов экипажа U.S.S. «Вояджера»: энсин Лайза Кембел, энсин Ворик, энсин Гарри Ким…

Гарри с удивлением взглянул на Либби. Она подтолкнула его вперед.
- Иди, чудак! Тебя зовут! - улыбнулась она ему.
Ким неуверенно встал рядом с двумя другими энсинами. Лайза нервничала, взгляд ее метался от родителей к адмиралу. Ворик, как и полагается хорошо воспитанному вулканцу, был абсолютно бесстрастен.
- Ты знаешь, что происходит? - прошептала Лайза.
- Нет, - ответил Гарри, посмотрев назад на своих близких.

Перис продолжать зачитывать список офицеров и рядовых Вояджера. Гарри увидел, как вперед вышли Том и Б'Еланна, а следом за ними капитан Джейнвэй. Офицеры и рядовые выстроились в ряд и стояли по стойке «смирно». К адмиралу Перису подошел его помощник и протянул маленькую коробочку.
- Вольно, - сказал Перис. - Это все конечно немного импровизированно, но мы просто не успели сделать более глобальные приготовления, а ждать нам не хотелось. Капитан Джейнвэй, пожалуйста, выйдете вперед.

Капитан сделала шаг вперед перед строем. Помощник открыл полированную деревянную коробочку с золотым вензелем Звездного Флота. На фиолетовом бархате лежало несколько «кнопок». У Гарри перехватило дыхание, он сразу понял, что происходит.
- Капитан Кэтрин Джейнвэй! За выдающиеся заслуги перед Федерацией и Флотом, за безупречную службу и успешное завершение «Проекта Вояджер», а так же за неоценимый вклад в борьбе с Боргами — вы повышаетесь в звании до адмирала Звездного Флота.

Джейнвэй заморгала, словно что-то попало ей в глаз. Но это длилось всего лишь секунду. Гарри пытался представить, каково это получить адмирала и одновременно лишиться корабля. Да, ее повысили в звании, но понизили в душе до пустого кресла на мостике Вояджера.
Он так же вспомнил адмирала Кэтрин Джейнвэй пересекшую время, чтобы помочь им вернуться домой ценой собственной жизни. Это была радость с привкусом горечи на губах. И вот рядом с ним улыбается новый адмирал, словно и не было того печального финала для ее двойника.

Адмирал Перис шел дальше по ряду. Лейтенанты Перис и Торрес стали капитан-лейтенантами. Ким, Ворик и Кембел, под бурные аплодисменты, повернулись к своим близким уже лейтенантами. Гарри нашел глазами Либби и увидел, что та до красноты отбила себе ладони, хлопая пока его награждали.

- А теперь, - сказал адмирал Перис, - давайте дадим слово нашим доблестным поварам, которые целых семь лет готовились блеснуть своим мастерством. Друзья, не будем заставлять этих серьезных людей долго ждать.

***

Казалось, что банкет будет тянуться вечно. И когда, наконец, все завершилось, и Кимы попросили Либби присоединиться к ним за вечерним чаем у них дома, она постаралась, как можно вежливее, отклонить их приглашение. Она была еще не готова к тому, чтобы остаться наедине с молодым лейтенантом. Нежно обняв их, Либби, попрощалась и пообещала раскрасневшемуся от стеснения Гарри, что встретиться с ним завтра за обедом.

Добравшись поздно вечером до своей яхты, она почти не чувствовала своих ног от усталости. Индиго и Ровена, ее кошки, сердито мяукая, кинулись к ней. Время обеда давно прошло, а хозяйка не соизволила их покормить. Она наклонилась, чтобы приласкать любимого Индиго и взяла на руки красавицу Ровену. Проходя мимо окна Либби остановилась, залюбовавшись открывающимся видом на океан.
Полная луна отражалась в волнах, играя оттенками светло-серого и серебряного цветов. Прилив нахлынул на берег, чтобы затем отступить в темноту ночного океана. Ритм волн успокоил ее, после долгого и напряженного вечера. Она прижалась щекой к пушистой белой шерстке Ровены. Бинки, почуявший хозяйку, заскреб лапками в своем домике.
Либби нравилось жить здесь в одиночестве, только ее пушистые друзья и музыка. Ей хватало общения на встречах и концертах. Забавно, она всегда полагала, что из них двоих именно Гарри станет известным музыкантом. Интерес Либби к игре на ктарианской арфе, the lal-shak, всем казался просто приятным хобби. Но когда Гарри исчез, инструмент стал для нее средством, с помощью которого она могла открыто, излить свое горе. Она играла помногу часов подряд, пока ее пальцы не начинали кровоточить, пачкая чудесную арфу кровью и слезами. Талант проявил себя неожиданно, подобно вулкану. Никто даже и не ожидал, что вскоре Либби станет самым лучшим и именитым не-ктарианским музыкантом из всех. Ее наперебой приглашали поиграть на торжествах и концертах. Она стала обязательным атрибутом всех земных дипломатических приемов. Записи с ее музыкой фанаты искали днем и ночью.

Но кроме музыкального дара у нее открылся и другой талант.

Рассеянно насыпав кошкам корма и дав Бинки его долгожданную морковку, она вошла в спальню.
Встав около кровати, она нажала на едва заметный овал, искусно вписанный в общий рисунок на стене. Голографическая иллюзия стены исчезла. На ее месте замигал сигнальными огнями современный контрольный пульт. Такому оборудованию позавидовал бы любой разведывательный корабль ЗФ.
Либби устало вздохнула. Ей хотелось упасть в кровать и позволить океану спеть колыбельную, которую она привыкла слушать каждый вечер. Но она была профессионалом, а профессионалы не могут себе позволить уклониться от своих прямых обязанностей, независимо от того насколько они устали.
Она подошла к детектору определения личности по сетчатке глаза и коду ДНК. Через пару секунд анализ завершился, и на экране появилось бледное лицо светловолосой женщины.
- Агент Вебер, - сказала Бренна Ковингтон, Директор Отдела Секретных операций разведки Звездного Флота. - Я ждала вашего звонка.